Соорганизатор гей-прайда рассказал, чего хотят однополые пары в Украине
Резонанс вокруг “Марша равенства” представителей нетрадиционной сексуальной ориентации до сих пор громкий. Европа расценила проведение гей-прайда как сигнал о повышении уровня толерантности в Украине. Марш вызвал ряд гневных заявлений со стороны украинских нардепов, непонимание граждан, а суд запретил проводить в центре города. В отличие от восточных и западных соседей, Украина до сих пор не имеет никакой стратегии по этому поводу. С одной стороны, парламентарии прислушаются к предостережениям демографов, а с другой — помнят нелепость советских репрессивных методов. А между тем, представители секс-меньшинств требуют от государства урегулирования юридических прав. Чтобы выяснить суть противостояния гомосексуалов и власти, корреспондент “ВЗ” решила пообщаться с организатором киевского гей-прайда. 27-летний Назар является активистом Львовского сообщества ЛГБТ (лесбиянки, геи, бисексуалы и трансгендерные люди).
— Назар, как бы вы прокомментировали то, что много публичных персон негативно восприняли известие о гей-парад. А те, что не скрывают нетрадиционной ориентации, травести-дива Монро или Сергей Соседов, сказали, что им это не нужно…
— Я тоже к гей-парадов в Украине отношусь негативно. Украинское общество на сегодняшний день к ним не готово. Парад — это карнавальное действо с большим количеством людей, музыкой и костюмами. Предполагаю, что лет пять, как минимум, гей-парадов в Украине не будет. Прайд 2013-го гей-парадом назвали журналисты, как бы мы не боролись с этим искажением понятий. Гей -прайд (от англ. pride – гордость; объединение людей, являющихся носителями определенной социокультурной и гендерной идентичности. – А. Г.) является праздником нашей идентичности, а не попыткой убедить всех стать представителями ЛГБТ. От парада его отличает то, что это форма политической борьбы за гражданское равноправие.
— Это первый прайд?
— Второй. В прошлом году нам не удалось провести “Марш равенства”. Во-первых, было много оппонентов, которые узнали о месте проведения и пытались сорвать марш. Во-вторых, правоохранительные органы не смогли полноценно защищать этот марш, хотя их было достаточно. Провокаторы, которые помешали проведению, скорее всего, узнали о месте акции из эшелонов власти. Место проведения было засекречено, единственное, откуда можно было получить эту информацию, — из заявления на проведение акции. В этом году мы учли все недоработки, поэтому мероприятия прошли без столкновений. К нам лояльнее отнеслась и государственная администрация, и правоохранительные органы. Единственное, что Киевская горгосадминистрация, опасаясь столкновений, через суд запретила проведение в центре города любых акций, кроме посвященных Дню города. Поэтому за три дня до акции пришлось менять место проведения “Марша”.
— Странно, что провокаторов в этом году стало меньше, а как же угрозы со стороны некоторых политических сил?
— Хорошо сработала милиция, после марша составили тринадцать административных актов. Каких-либо опознавательных знаков каких-либо политических сил я не видел. В основном сопротивление оказывали представители Московского патриархата, люди преклонного возраста пришли с иконами и крестами.
— Какую цель преследовали, организовывая прайд-неделю?
— Поднимаем проблемы, которые существуют в украинском обществе. К ним относится и проблема юридических прав однополых пар. Такие партнеры за десять-пятнадцать лет наживают совместное имущество, но в случае несчастья и смерти одного из них – другой на имущество не имеет никакого права. Или когда один из партнеров оказывается в больнице, то второй не имеет права находиться в реанимационном отделении, потому что, согласно закону, считается посторонним человеком. Занимаемся мобилизацией ЛГБТ-сообщества. То есть работаем для тех людей, которые воспринимают свою ориентацию неадекватно: считают себя ненормальными, больными, не находят себе места в обществе. Мне знакомы эти ощущения — я сам так считал семь лет назад.
— То есть о своей ориентации вы узнали в 20 лет?
— То, что я гей, понял еще в шестнадцать. Влюбился в своего друга и обрадовался, когда узнал, что наши чувства взаимны. И это был один из немногих безоблачных моментов после самоосознания. Тогда я не знал, что есть движение ЛГБТ, не мог поделиться ни с кем своей тайной. Уже позже, когда появился доступ к Интернету, информации стало больше. Увидел, что мы не одни такие и что моя проблема на самом деле проблемой не является.
— Тяжело быть геем в Украине, а тем более в таком радикально настроенном городе, как Львов?
— Львов не является радикальным, скорее, это город традиционно-христианских взглядов. Я тоже христианин и при этом — гей. Переломным для меня стал 2009 год, когда узнал о официальное сообщество ЛГБТ. Пришел на акцию “Львов без гомофобии”, которую сорвали неизвестные в черных фуражках, — забросали яйцами и разбежались. Стал волонтером организации, а затем решил полностью посвятить себя деятельности организации и работе в благотворительном фонде «Аванте». До того работал главным бухгалтером в строительной компании.
— Дискриминации на предыдущей работе не было?
— Директор знал, что я гей. Относился спокойно, правда, просил этого не афишировать. О моей ориентации знали мама, сестра, друзья. Не хожу с транспарантом «Я — гей» — это не нужно ни мне, ни окружению, но не боюсь дать ответ на вопрос относительно моей ориентации. Стоит понимать, что чем больше скрываешь свою ориентацию, тем более тебя этим будут шантажировать.
— Кто будет шантажировать?
— Да хотя бы милиция. На каждого участника ЛГБТ-сообщества в правоохранительных органах заведено досье. Людей, которые скрывают свой статус дома или на работе, легче склонить к нужным показаниям. Существует отработанная схема с гомосексуалами знакомятся через Интернет, назначают встречу в городе, потом ведут их на подставные квартиры. Туда в подходящий момент врываются правоохранители, предъявляют документы, делают обыск, во время которого подбрасывают наркотики, якобы составляют протокол. После этого – шантажируют, требуют взятки за закрытие дела. Как правило, человек предпочитает заплатить, чтобы не разглашать интимных деталей. Нередко гомосексуалами манипулируют собственные семьи. Знаю парня, которого богатые и знаменитые родители сначала лечили в психушке, а когда тот потерял разум, — отреклись от. Сейчас он бомжует, хотя лечить парня психиатры не имели права, потому что в Украине официально признано, что гомосексуальность не является психическим или психологическим расстройством.
